Устала я что-то. И не отпуска и выборы впереди, и все так долго тянется.
Понимание рождается как живое существо, с болью и кровопотерей. Будучи озвучены, твои тайны выглядят так нелепо и смешно и даже друзья не принимают их всерьез.
Я как раз вспоминала недавно, привезла все свои записи из деревни, пока они не отсырели там, и вспоминала, что ни с кем ничем из внутреннего мира не делилась лет до двадцати двух. Сейчас у меня есть друзья и не один, я богата, но я все еще учусь дружить. Что уж там, каких-то шесть лет прошло. Как дружат шестилетние? Да, мне конечно не шесть =) Но в человеческих взаимоотношениях я так незрела, как людей младше меня не назовешь.
И это чертово взаимопонимание рождается так не сразу. Сколько мы ссорились с Над. Сколько перетерли с Биллом. Что уж говорить о тех, кому я особенно и не открывалась.
Почему я люблю песню Кампф дер либе =) Которая Пейн оф лав =) И еще Зум. Потому что больно сближаться. Расставаться не больно. Что-то отмирает. А вот сближаться, срастаться - вот это больно. И потом трудно как сиамским близнецам. Куда ты, туда я. Ты подержи, а я поставлю. Славбо я склонна к мазохизму и боль меня не пугает =) Уже даже то, что меня оставят, не пугает. Просто хочется, чтобы все было хорошо. Внимать и быть понятой, не быть глупой, потому что никак не можешь сразу увидеть разницу между тем, как ты что делал в одиночку и как это теперь вдвоем.
Но чем дальше, тем думаю, что кому-то более близкому, чем друг, придется несладко. Если я вообще соберусь кого-то подпустить так близко. Одно дело гости и в гостях. Другое дело жить с кем-то. Я не делила свой внутренний мир ни с кем две третьих своей жизни. Эти небольшие, недолгие годы изменили положение с дружбой. Но что может изменить пложение с любовью - ума не приложу.
Джинн сидел в бутылке тысячу лет и думал, что того, кто его выпустит, он одарит дворцами и богатством.
Джинн сидел в бутылке две тысячи лет и думал, что того, кто его выпустит, он ничем не одарит.
Джинн сидел в бутылке три тысячи лет и думал, что того, кто его выпустит, он одарит смертью.

Шла четвертая тыща